Ароматы.
Парфюмерный шлейф России: века, вплетённые в флакон

Первая капля духов в России упала не на запястье, а в медицинскую склянку. В аптеках продавали фиалковую воду и мятные настойки – от болезней и запахов одновременно. Мужчины и женщины пользовались одним и тем же ароматом: наносили его на парики, на перчатки, на платки.

Потом в страну вошёл парфюм из Франции – буквально в одной повозке с париками, пудрой и модной одеждой. В 1842 году произошёл серьёзный сдвиг: в Москву приехал француз Альфонс Ралле. Он начал с производства свечей, но уже через десять лет его фирма «А. Ралле и Ко» выпускала духи, мыло, пудру и одеколон. В 1855 году компания получила титул Поставщика Двора Его Императорского Величества. А ещё – купила хрустальную фабрику и начала выпускать фирменные флаконы, в том числе флаконы-птицы, флаконы в виде ваз, миниатюры с птицами, украшенные сусальным золотом.

Позже, на том же заводе, работал Эрнест Бо – тот самый, что создаст Chanel № 5. Он создал знаменитые духи «Царский вереск» и «Фея роз», работая у Ралле.

Годом ранее Бо уже прославился ароматом Le Bouquet de Napoléon, созданным к юбилею Бородинской битвы. В том же 1912-м в Париже представили Quelques Fleurs, ставший сенсацией благодаря синтетическому компоненту с «современным» звучанием. Бо внимательно следил за новинками и экспериментировал с альдегидами – что позже приведёт его к созданию аромата, ставшего легендой.

Генрих Брокар – француз, оказавшийся в Москве по делу, а оставшийся по любви: к химии, к Шарлотте Равэ, к русским просторам. В 1864 году открыл в Тёплом переулке фабрику, где вдвоём с учеником варил «Детское мыло» – с буквами алфавита на каждом кусочке. Идею ему подсказала уже ставшая женой Шарлотта: дела шли не очень, но это изменило продукт Брокара.

После смерти Генриха Брокара дело продолжили его жена, сыновья и дочь. В 1913 году «Товарищество Брокар и Ко» стало поставщиком Двора Его Императорского Величества, а к празднованию трёхсотлетия дома Романовых Брокары выпустили аромат «Любимый букет Императрицы».

По одной из версий, в записках Марии Фёдоровны – матери последнего императора – есть пометки о духах от «Брокар и Ко» и имя парфюмера – Август Мишель. Аромат ей так понравился, что прежнюю «Розу крем» от Коти она отставила без сожалений. Так появился «Любимый букет императрицы» – в хрустальном флаконе, но с портретом Екатерины II. Изначально предполагалось, что именно Мария Фёдоровна будет олицетворять аромат, но она не отказалась – как и в истории со сторублёвой купюрой. Парфюм был торжественным – с алой шёлковой коробкой и сотней цветочных нот. Но главное – альдегиды. Новинка химии, дарившая аромату абстрактность и шлейф.

К революции 1917 года производство работало уже более 50 лет. После национализации фабрика получила новое название – «Замоскворецкий парфюмерно-мыловарный комбинат № 5» и носила его до 1922 года, пока её не переименовали в фабрику «Новая заря». Духи Императрицы получили новое название – «Красная Москва», под которым они выпускаются и сейчас. И их даже можно купить.

Адольф Сиу приехал в Москву в 1853-м и начал с малого – лавки на Тверской, четырёх человек в штате и больших амбиций.

Шоколад пошёл, и скоро у него была одна из крупнейших фабрик в городе. Та самая, что потом стала «Большевиком» и выпустила «Юбилейное» к 300-летию Романовых – и в реконструированном здании которой сейчас находится частный Музей импрессионизма.

Духами Сиу занялся позже – в 1861 году. Ароматы он делал не для всех и не ради прибыли – деньги приносили конфеты.
Он был скорее художником: создавал лёгкие, прозрачные, почти холодные ароматы, в отличие от популярных тогда «сладостей».

Магазины Сиу современники воспринимали как театральные декорации: роскошные интерьеры с зеркалами, белыми шкафами и запахами, похожими на воздух перед грозой.

Одним из самых необычных ароматов был «Свежее сено» – запах скошенной травы и полевых цветов, подсохших на солнце.
Француз по рождению, Адольф Сиу умел не просто делать духи – он придавал им характер.
Названия – Inimitable, Floreal – звучали по-французски, выглядели утончённо. Его духи настолько отличались, что даже при схожих названиях их не путали, например, с «Цветочными» Брокара.

В 1913 году, к юбилею Романовых, Сиу выпускает одеколон в хрустале, конфеты «Сусанин», «Юбилейное» печенье – и становится поставщиком Императорского двора. Не за духи, а за печенье. Конечно, вы видели «Юбилейное» и, скорее всего, даже пробовали – но едва ли у него осталось что-то общее с исходным образцом, кроме названия. Фабрика заботилась о людях: серебряные часы за 15 лет работы, золотые – за 25. Был врач, режим, хорошая зарплата. Сиу продавал свои духи по всей стране и за границей, а через ярмарки – даже в Персию и Китай. В годы войны отправлял на фронт галеты, шоколад и гигиенические средства.

Потом – революция, национализация, отъезд. Создание духов было свёрнуто, но фабрика осталась. Так запахи, созданные Сиу, исчезли, а кондитерское же дело ещё некоторое время выживало. Сейчас это центр Москвы. Тогда – окраина. Фабрика строилась французом Оскаром Дидио, а через сто лет её корпуса бережно реконструировали британцы из John McAslan + Partners.

На перекрёстке фармации и красоты стоял Александр Остроумов – провизор, изобретатель, мечтатель. Его мыло от перхоти стало хитом, а крем «Метаморфоза» от веснушек – первым beauty-событием на всю страну. Он поставлялся аристократкам, артисткам и актрисам – можно сказать, это был первый SPF. Остроумов стал не просто бизнесменов в современном понимании – он был медиаперсоной.

В 1912 и 1914 годах в журнале «Наши артистки», выпускаемом Остроумовым, были опубликованы фотографии актрис и балерин с их отзывами о продукции. Снимки сделал известный московский фотограф Карл Андреевич Фишер. Духи Остроумова рекламировали Третьякова, певица Попелло-Давыдова, а также другие звёзды сцены. Александр Остроумов выпустил одеколон «Наполеон» и духи «Флоранж», рекламируя их так, как позже будут это делать Chanel – через образы, женщин, сцену.

Если Ралле и Брокар делали ставку на массовость и статус, то Александр Остроумов  – на науку и поэзию. Именно он открыл в Москве в 1910-м первый в мире Институт врачебной косметики, где занимались профилактикой и лечением кожных болезней.

Духи Остроумова рекламировали Третьякова, певица Попелло-Давыдова, а также другие звёзды сцены.

Подкаст Закат империи.

Рекламные альбомы «Наши артистки о парфюмерии и косметике Товарищества Остроумова» – одно из гениальных маркетинговых изобретений. В этих альбомах звёзды театра рассказывали, как изделия Остроумова позволяют им достигать успеха в профессии: духи дарят вдохновение, косметика помогает перевоплощаться. Остроумов выпустил три таких альбома в 1912-1914 годах, и изображения из них распространялись в виде открыток. Издание «Наши артистки» продавало не столько идеи красоты и здоровья, но вдохновение, талант, успех, которые героини альбома будто бы черпали из флаконов и баночек Остроумова. Причём реклама была не лобовой, а нативной: актрисы будто писали коллегам или самому Остроумову – с любовью и благодарностью.

Читатель словно подслушивал разговор в гримёрке – и это работало! Так же, как сегодня блоги звёзд продают лучше дорогих роликов. Высказывания актрис воспроизводились факсимильным способом – с их рукописных оригиналов. Это напоминало не то любовные послания, не то открытки с пожеланиями, не то альбомные записи – тем более, что некоторые выражали свои чувства в стихах.

Автографы актрис и певиц повышали ценность издания: образец почерка едва ли не лучше, чем фотография, должен был выражать их творческую индивидуальность (в 1910-е годы как раз была популярна графология). Также это подчеркивало и интимный характер коммуникации. Например, артистка оперы Зимина Валерия Валерская доверительно сообщала: «Карандаш для губ “Сафо” имеет очень натуральный цвет, который не меняется при дневном свете, и это заставляет меня предпочитать его всем другим».

Эта эпоха ознаменована, как и революция, – сменой прошлого. Двуглавых орлов заменили на девушек с серпами, птиц и вензеля – на социалистический дизайн. На этикетках – работницы и спортсменки. В ходу были фантазийные названия: «Чёрный ларец», «Лель», «Рябинушка». Это была смена не только флакона, но и смысла.

А вот ароматы остались почти те же. «Красная Москва» оставалась шипровой, сложной, обволакивающей.
Несмотря на мнение, будто в советских духах была только идеология, – они стали более земными, понятными. Например, запах ёлки и мандаринов в духах «С Новым годом», выпускавшихся с конца 1950-х. Флакон – строгий, с рельефными полосками. Или «Серебряное копытце» (1958) – аромат из бажовских сказов: амбра, дубовый мох, душица. Всё – как в лесу. Флакон – минималистичный, квадратный, с винтовой крышкой.

После распада СССР большая часть старых фабрик выживала на складских запасах. Духи исчезали, их выпускали малыми партиями или вовсе прекращали производство.

Фабрики были приватизированы или забыты. В магазинах – французское, итальянское, что угодно, только не местное. Многие духи исчезают с прилавков, оставаясь лишь в памяти и на дне маминых ящиков. Это была эпоха тишины, когда духи хранились в душе и в котомках – но не создаются. Французская парфюмерия вернулась в витрины, российская — в архивы.

Кто бы мог подумать, что в 2020-е Россия снова станет страной, создающей духи. И не массово – а точно, экспериментально, глубоко.

• Pure Sense – московская лаборатория, где духи создаёт слепой парфюмер Александр Яшин. Он говорит, что запах – это музыка. Ароматы – как аккорды. Каждый слой – как струна.
• Magma, Nose, Metaphysica – это уже не просто парфюмерия, а инсталляция. Здесь флакон – это тело, а запах – это текст.

Новые духи ищут вдохновения в красках, русских травах, архитектуре, смерти и любви. Здесь больше нет разделения на женское и мужское. Парфюм – это ответ на вопрос: чем ты хочешь пахнуть сегодня? Ароматы снова стали смыслом, а не просто запахом.