Работа с религиозными символами в современном дизайне
Регулярно мы публикуем множество новостей, историй, концепций. Российская культура, праздники, локальная идентичность — все они тесно связаны с религиозной тематикой и иногда неотделимы друг от друга. Серия постов о брендинге городов познакомила нас с движением «Против крестосноса / крестопада» — его сторонники борются с заменой крестов в айдентике городов и событий на другие символы (например, ромб, капля, круг, палка и другие).
Одной из первых была айдентика Рязани от студии Артемия Лебедева. Подробнее мы разберем ее дальше, но уже сейчас вы можете обратить внимание на то, что кресты представлены в виде ромбов и именно это вызвало негатив со стороны движения.
Одной из первых была айдентика Рязани от студии Артемия Лебедева. Подробнее мы разберем ее дальше, но уже сейчас вы можете обратить внимание на то, что кресты представлены в виде ромбов и именно это вызвало негатив со стороны движения.
Также ранее мы публиковали новость об открытии парка «Рождество» в Домодедово, к которому Антон Лисин выпустил свитер с изображением Богородицы на груди и Архистратига Михаила на рукавах. Свитер получил реакции от «восторг, где такой купить?» до «ужас и неуважение, думали ли вы о том, что свитер будут стирать в стиральной машине и справлять в нем нужду».
В интернете можно встретить заголовки “Кто и зачем массово затирает кресты в России” или шуточное “Креста на вас нет, только ромбики”, вопрос использования или неиспользования религиозных символов оказался важным для большого количества людей.
Взаимоотношения между горожанами, властью и творческим кластером часто становятся историями не про сотрудничество и развитие, а полемикой. И, пока “горят костры”, диалог может не получиться: когда ты зол, тебе некогда разбираться с контекстом, когда вдохновлён — хочешь сделать нечто с вау-эффектом, забывая о важном. Дизайнеры предпринимают попытки интегрировать православные символы в повседневную жизнь, другая сторона боится, что религиозные символы будут использованы неверно и произойдет нравственная подмена.
Мы решили узнать у специалистов о том, какие процессы происходят в мире дизайна, искусства и религии, действительно ли есть рекомендация заменять кресты на другие символы при создании брендинга городов и событий или они руководствуются другими соображениями, есть ли официальные правила использования религиозных изображений на одежде и аксессуарах, и как о них узнать.
Взаимоотношения между горожанами, властью и творческим кластером часто становятся историями не про сотрудничество и развитие, а полемикой. И, пока “горят костры”, диалог может не получиться: когда ты зол, тебе некогда разбираться с контекстом, когда вдохновлён — хочешь сделать нечто с вау-эффектом, забывая о важном. Дизайнеры предпринимают попытки интегрировать православные символы в повседневную жизнь, другая сторона боится, что религиозные символы будут использованы неверно и произойдет нравственная подмена.
Мы решили узнать у специалистов о том, какие процессы происходят в мире дизайна, искусства и религии, действительно ли есть рекомендация заменять кресты на другие символы при создании брендинга городов и событий или они руководствуются другими соображениями, есть ли официальные правила использования религиозных изображений на одежде и аксессуарах, и как о них узнать.
- Владислав Деревянныхбренд-дизайн-директор Voskhod Branding — обладатель более 700 профессиональных наград, в том числе Cannes Lions (12 «Львов»), автор многих креативных реклам и концепций
— Владислав, как работает коммерческий брендинг? Есть символы, образы, которые нам помогают идентифицировать, какая марка перед нами, их трансляция позволяет стать причастными к бренду, образу жизни. В мире религии также: надевая на шею крестик, я становлюсь причастным к вере, декларирую окружающим этот посыл.
— Дизайн, айдентика городов — это другой мир, не религия. Это как два огромных шара с разными потребностями, аудиториями, сообщениями, которые они несут. Почему их объединяют? Если я использую изображение архитектурной панорамы города, и храм становится её частью, по сути, это будет один из объектов среди прочих остальных. И я, как иллюстратор, буду в любом случае интерпретировать реальность. Это не фотография, это — стилизованное изображение, графика.
— То есть вы имеете ввиду, что можно упростить исторические фасады, изменить этажность и, если предполагаемые функции делают невозможным использование мелких деталей, упразднить их? Окна, символы, гербы, кресты?
— Творческие люди находятся в тупике: ты не можешь детально отрисовать все элементы, стилизовать, убрать. Получается что-то неведомое, за гранью добра и зла. Ты просто физически не можешь выполнить некоторые условия. Например, убирая одну из перекладин у православного креста, можно превратить храм в протестантский. Это то, что точно вызовет негодование, и к тебе, как к автору, ненависть.
Что может помочь? Диалог, сотрудничество института церкви и современных авторов. И такие позитивные примеры есть, перед ними стоит сложная и эмоционально емкая задача.
Например, храм «Антипа», чья концепция тактично уложена в понятную и эстетичную канву, не оставляет без включения. Команде удалось наладить диалог с молодым поколением (приход смело можно назвать «самым молодым» в Москве) и найти баланс между функциями церкви, просвещением, работой с современными художниками.
Например, храм «Антипа», чья концепция тактично уложена в понятную и эстетичную канву, не оставляет без включения. Команде удалось наладить диалог с молодым поколением (приход смело можно назвать «самым молодым» в Москве) и найти баланс между функциями церкви, просвещением, работой с современными художниками.
- Ника Клецкиправославная стрит-арт художница, куратор христианских выставок, посвящённых поиску нового художественного языка и новой выразительности в современном христианском искусстве, сотрудничает с храмами Антипа и Валаама, церковью Анненкирхе.
Я понимаю, что такое «оскорбить чувства верующих» — это, например, апроприация или демонизация святых образов.
Моё искусство — это изображение на основе традиций, но не копия.
Я делала граффити по благословению Владыки Игумена Валаама. Сотрудничаю с храмом Антипа: мной создано большое граффити. Когда я приехала рисовать, отец Андрей собрал всех прихожан, которые были в тот момент, и сказал: «Вот — Ника. Это мои руки и глаза, я доверяю ей, как самому себе. Мне очень нравится ее творчество, она будет делать граффити, а вы можете посмотреть».
Сейчас вышел pre-drop коллаборации Mozi J со мной, где стрит-арт в руинах с византийским образом и фрагментами западных Златых Врат Рождественского собора Суздальского кремля стал основой.
Моё искусство — это изображение на основе традиций, но не копия.
Я делала граффити по благословению Владыки Игумена Валаама. Сотрудничаю с храмом Антипа: мной создано большое граффити. Когда я приехала рисовать, отец Андрей собрал всех прихожан, которые были в тот момент, и сказал: «Вот — Ника. Это мои руки и глаза, я доверяю ей, как самому себе. Мне очень нравится ее творчество, она будет делать граффити, а вы можете посмотреть».
Сейчас вышел pre-drop коллаборации Mozi J со мной, где стрит-арт в руинах с византийским образом и фрагментами западных Златых Врат Рождественского собора Суздальского кремля стал основой.
“
Наверное, я тот художник, которому удалось наладить контакт. И это большая честь для меня, поэтому не буду ни в коем случае говорить, что церковь не идёт на контакт с молодыми авторами. Через меня, как куратора, можно делать выставки, предлагать проекты. Я всегда открыта к сотрудничеству и верю в ренессанс православного искусства.
Что случилось с “кейсом “Рязани” от студии Лебедева?
Проект создавался в 2022 году по всем “дизайнерским канонам”: презентация, исследования, поиск идентичности территории. Мы решили опубликовать его спустя два года в рамках рассказа об идентичности российских городов и локальных ремеслах.
На фото - два предыдущих варианта, созданных в 2013 и 2017 годах (не используются так же, как и последний, ко всем из них было много претензий от жителей).
На фото - два предыдущих варианта, созданных в 2013 и 2017 годах (не используются так же, как и последний, ко всем из них было много претензий от жителей).
Рязань — регион гармонии технологий и общества», а в логотипе — шапка Мономаха из герба города, цвета флага, меч и князь.
О стилистике можно спорить бесконечно: «нравится» или «нет» — вопрос вкуса, насмотренности, образованности, понимания того, как и куда применяется дизайн. В целом концепция понятная, наполненная символизмом и смыслами: отсылка к шапке Мономаха, к р. Оке, шрифт — резьба по дереву, наличники.
Отсылок много, городу с историей точно есть, чем гордиться, но задача команды дизайнеров как раз в том, чтобы, переосмысляя, создать новую форму для привычного содержания, адаптировать под разные носители, способы печати и аудитории.
О стилистике можно спорить бесконечно: «нравится» или «нет» — вопрос вкуса, насмотренности, образованности, понимания того, как и куда применяется дизайн. В целом концепция понятная, наполненная символизмом и смыслами: отсылка к шапке Мономаха, к р. Оке, шрифт — резьба по дереву, наличники.
Отсылок много, городу с историей точно есть, чем гордиться, но задача команды дизайнеров как раз в том, чтобы, переосмысляя, создать новую форму для привычного содержания, адаптировать под разные носители, способы печати и аудитории.
Владислав Деревянных:
"В ситуации с логотипом Рязани всё логично: айдентика города — не часть церкви. Нужно ли интегрировать в неё символы, которые принадлежат конкретной вере? Нужно ли элементы идентификации одной глобальной структуры тащить в элементы идентификации другой?
В моём понимании ромб — простая фигура, не имеющая сакрального значения. Это не перевёрнутая звезда, не чужеродный крест. Дизайнер просто стилизует до примитивной формы, чтобы айдентика была выполнена в едином графическом стиле и билась с множеством ситуаций для воспроизведения.
Так стилизуют многое. Например, звёзды на кремле — точка, кружок. Не вижу здесь конфликта. Но я нахожусь по другую сторону баррикад, несмотря на то, что считаю себя верующим человеком. Мне никогда не понять людей, которые не могут правильно транслировать свою культуру другим людям."
"В ситуации с логотипом Рязани всё логично: айдентика города — не часть церкви. Нужно ли интегрировать в неё символы, которые принадлежат конкретной вере? Нужно ли элементы идентификации одной глобальной структуры тащить в элементы идентификации другой?
В моём понимании ромб — простая фигура, не имеющая сакрального значения. Это не перевёрнутая звезда, не чужеродный крест. Дизайнер просто стилизует до примитивной формы, чтобы айдентика была выполнена в едином графическом стиле и билась с множеством ситуаций для воспроизведения.
Так стилизуют многое. Например, звёзды на кремле — точка, кружок. Не вижу здесь конфликта. Но я нахожусь по другую сторону баррикад, несмотря на то, что считаю себя верующим человеком. Мне никогда не понять людей, которые не могут правильно транслировать свою культуру другим людям."
Ника Клецки:
"Если говорить конкретно о логотипе Рязани, работа не близка мне по стилистике в принципе, а замену креста на ромб считаю неприемлемой. Для нас, верующих людей, храм без крестов — это лишение статуса, которым он изначально наделён, разрушенный или захваченный, недействующий. Это плохая коннотация, она считывается только так и никак иначе.
Здесь нужно оговориться, что я погружена в религиозное искусство, а светское, современное воспринимаю тяжело. Когда я прихожу на выставку и не вижу иконописных или религиозных образов, мне становится скучно. Чтобы современных православных авторов принимали, должно пройти чуть больше времени. Люди часто хотят быстрой популярности, хайпа, и поэтому делают резкие и очень спорные работы против церкви, но их манифест настолько слаб, как вспышка, которую даже никто не успевает заметить. Из-за такого отношения сложился образ автора, который, делая религиозное, современное, желает обидеть зрителя.
Как и в любой другой сфере, есть талантливые ребята, искренне верящие в Бога, и их работы имеют место быть."
"Если говорить конкретно о логотипе Рязани, работа не близка мне по стилистике в принципе, а замену креста на ромб считаю неприемлемой. Для нас, верующих людей, храм без крестов — это лишение статуса, которым он изначально наделён, разрушенный или захваченный, недействующий. Это плохая коннотация, она считывается только так и никак иначе.
Здесь нужно оговориться, что я погружена в религиозное искусство, а светское, современное воспринимаю тяжело. Когда я прихожу на выставку и не вижу иконописных или религиозных образов, мне становится скучно. Чтобы современных православных авторов принимали, должно пройти чуть больше времени. Люди часто хотят быстрой популярности, хайпа, и поэтому делают резкие и очень спорные работы против церкви, но их манифест настолько слаб, как вспышка, которую даже никто не успевает заметить. Из-за такого отношения сложился образ автора, который, делая религиозное, современное, желает обидеть зрителя.
Как и в любой другой сфере, есть талантливые ребята, искренне верящие в Бога, и их работы имеют место быть."
Евгений Раскатов, настоятель Анненкирхе:
"Я считаю, что герб Рязани очень хорошо получился. И наоборот, хорошо, что там нет креста. Это светский символ, он нейтральный и никого не отвлекает, ничьи чувства не задевает.
Есть слово «негр», которое употребляют афроамериканцы по отношению друг ко другу. А вот когда белый человек говорит про другого человека «негр», это звучит оскорбительно. Мы хорошо относимся к использованию христианской символики на разных носителях, если это делает церковь. Как вы верно заметили, мы сами активно выпускаем мерч с изображением креста и другими христианскими символами. Люди в церкви чувствуют тонкие границы, что уместно делать, а что нет, а светская организация может этих границ не чувствовать. Поэтому если некий брендинг делает светская организация, то и хорошо, что они не используют крест или заменяют его на другие символы."
"Я считаю, что герб Рязани очень хорошо получился. И наоборот, хорошо, что там нет креста. Это светский символ, он нейтральный и никого не отвлекает, ничьи чувства не задевает.
Есть слово «негр», которое употребляют афроамериканцы по отношению друг ко другу. А вот когда белый человек говорит про другого человека «негр», это звучит оскорбительно. Мы хорошо относимся к использованию христианской символики на разных носителях, если это делает церковь. Как вы верно заметили, мы сами активно выпускаем мерч с изображением креста и другими христианскими символами. Люди в церкви чувствуют тонкие границы, что уместно делать, а что нет, а светская организация может этих границ не чувствовать. Поэтому если некий брендинг делает светская организация, то и хорошо, что они не используют крест или заменяют его на другие символы."
Рязань — не первый и не последний город, в айдентике которого используются религиозные символы. В панораме любого города есть храм, скорее всего, это уникальное сооружение, связанное с историей местности больше, чем что-либо.
Уместно ли использовать религиозные символы в утилитарных предметах?
Двойственность, кажется, девиз нашего времени. «Да, но нет» распространяется на всех и вся. Например, банкноты номиналом 1000 рублей с изображением церкви без креста: на изображении оставили мусульманский полумесяц, но убрали крест. Вызывает ли это обоснованные вопросы у верующих? Разумеется. Но уместны ли религиозные символы на деньгах в принципе?
“
Борис Кнорре, кандидат философских наук, доцент НИУ ВШЭ, доцент Высшей школы европейских культур РГГУ:
Среди православных верующих много тех, кто против изображения крестов на деньгах, и их можно разделить на 2 группы. Первые выступают против увлечения эмблематикой из рациональных соображений: этический вопрос здесь важнее символического, ритуального. Важнее, чем имидж церкви и количество эмблем в публичном поле. Поэтому включение священных символов в рисунки банкнот Центробанка они рассматривают как вульгаризацию, эксплуатацию религиозного или даже кощунство. Такая позиция характерна в большей степени для интеллигенции, людей, склонных к рационализму.
Вторая категория людей — «палеоконсерваторы» — с отрицательной стороны видят распространение священных символов в профанном пространстве, потому что слишком трепетно относятся к церковной субкультуре как к чему-то незыблемому, исключительно внутрицерковному и не допускающему смешения с областью светского. Для таких людей очень важно, чтобы символы «не падали на пол».
Против всех них действует мощный кластер неоконсерваторов, которые за экспансию и за такое, пусть даже огрубление, но внедрение символов во все сферы жизни. Крестоснос — ругательное слово, которое само по себе возводит переосмысление креста в логотипе до сноса святыни.
В большинстве архаических систем область сверхъестественного и трансцендентного предстаёт не в форме религии в европейском понимании, а понимания закона бытия, где крест – неотъемлемая часть закона бытия, отношение к смерти, распятие, готовность пожертвовать своей жизнью ради спасения. Крест символизирует страдание Иисуса Христа, голгофскую жертву и обетование воскресения, то есть как то, что указывает на ценность страдания, отвержения «мира сего».
Среди православных верующих много тех, кто против изображения крестов на деньгах, и их можно разделить на 2 группы. Первые выступают против увлечения эмблематикой из рациональных соображений: этический вопрос здесь важнее символического, ритуального. Важнее, чем имидж церкви и количество эмблем в публичном поле. Поэтому включение священных символов в рисунки банкнот Центробанка они рассматривают как вульгаризацию, эксплуатацию религиозного или даже кощунство. Такая позиция характерна в большей степени для интеллигенции, людей, склонных к рационализму.
Вторая категория людей — «палеоконсерваторы» — с отрицательной стороны видят распространение священных символов в профанном пространстве, потому что слишком трепетно относятся к церковной субкультуре как к чему-то незыблемому, исключительно внутрицерковному и не допускающему смешения с областью светского. Для таких людей очень важно, чтобы символы «не падали на пол».
Против всех них действует мощный кластер неоконсерваторов, которые за экспансию и за такое, пусть даже огрубление, но внедрение символов во все сферы жизни. Крестоснос — ругательное слово, которое само по себе возводит переосмысление креста в логотипе до сноса святыни.
В большинстве архаических систем область сверхъестественного и трансцендентного предстаёт не в форме религии в европейском понимании, а понимания закона бытия, где крест – неотъемлемая часть закона бытия, отношение к смерти, распятие, готовность пожертвовать своей жизнью ради спасения. Крест символизирует страдание Иисуса Христа, голгофскую жертву и обетование воскресения, то есть как то, что указывает на ценность страдания, отвержения «мира сего».
Россия — не единственная страна, где деньги и религиозные символы каким-то образом «уживаются»: в США на долларовых купюрах и монетах нанесена фраза «In God We Trust» («На Бога уповаем»). Это также беспокоит американских верующих, но в ином смысле: они считают, что на деньгах нельзя оставлять священные символы, но решением суда фраза осталась на банкнотах. Некоторые считают, что она, в числе прочего, поддерживает доллар на мировой арене.
Довольно часто в контексте диалогов о святынях упоминается слово «непопираемое». Термин обозначает место, по которому нельзя ходить ногами.
Во время фестиваля «Стенография» в Екатеринбурге художник Покрас Лампас создал каллиграфию «Супрематический крест» с отрывком из манифеста Казимира Малевича. Её размер - 6 тыс. кв м. Через несколько дней коммунальные службы частично закатали работу в асфальт из-за сопротивления православных активистов. Если в этой ситуации опустить сам факт двоякой трактовки символа, когда супрематический крест не есть православный, а искусство, необходимо вспомнить, что долгие годы эта площадь представляла собой крест.
Если бы работа художника осталась, то здесь все могло измениться: медийная точка притяжения — триггер для развития территории. Здесь могли бы появиться благоустройство, сквер, высокая смотровая, а работе придумана лаконичная защита, ведь искусство также страдает от чужих ног, но мы имеем дело с символом другого уровня.
Во время фестиваля «Стенография» в Екатеринбурге художник Покрас Лампас создал каллиграфию «Супрематический крест» с отрывком из манифеста Казимира Малевича. Её размер - 6 тыс. кв м. Через несколько дней коммунальные службы частично закатали работу в асфальт из-за сопротивления православных активистов. Если в этой ситуации опустить сам факт двоякой трактовки символа, когда супрематический крест не есть православный, а искусство, необходимо вспомнить, что долгие годы эта площадь представляла собой крест.
Если бы работа художника осталась, то здесь все могло измениться: медийная точка притяжения — триггер для развития территории. Здесь могли бы появиться благоустройство, сквер, высокая смотровая, а работе придумана лаконичная защита, ведь искусство также страдает от чужих ног, но мы имеем дело с символом другого уровня.
Есть кейс и у бюро «Плотинка»: они проектировали туристический центр города Кунгур. В 30-е здесь снесли храм. Команда предложила интересное решение.
- Илья Полянскихсооснователь бюро «Плотинка»
В проекте благоустройства мы задумали деликатные отсылки к истории, в том числе и к Благовещенскому собору. Добавили осязаемый образ: красивый и тонкий объём бывших ворот, через которые входили в собор. Получилась малая архитектурная форма, состоящая из множества тонких белых пластин.
Это невероятный образ — лёгкий, светлый, отражение тонкости само́й материи. На месте основания собора заложили плитку, которая очерчивала бы контур стен храма, показывала масштаб и точное местоположение. Для возмущённых православных активистов было невежеством ходить по святому месту, алтарю. Тот факт, что здесь 90 лет была площадь, где запускали шары, проводили ярмарки и праздники, не упоминался.
Это невероятный образ — лёгкий, светлый, отражение тонкости само́й материи. На месте основания собора заложили плитку, которая очерчивала бы контур стен храма, показывала масштаб и точное местоположение. Для возмущённых православных активистов было невежеством ходить по святому месту, алтарю. Тот факт, что здесь 90 лет была площадь, где запускали шары, проводили ярмарки и праздники, не упоминался.
Как классифицировать эти истории мы пока не разобрались.
Возвращаемся к истокам
Вернёмся к айдентике Рязани. Графические материалы, которые могут оказаться на чём угодно: вспомните безумное количество полиграфии, разбросанной всюду после больших общегородских праздников. Надо ли говорить, что наклейки и проспекты с крестами будут приклеены на самые разные плоскости от мусорной урны до ноутбуков. Как быть с таким форматом размещения? В двоякости трактовки применимости нам помогает разобраться религиовед, кандидат философских наук, доцент НИУ ВШЭ, доцент Высшей школы европейских культур РГГУ, участник проекта Кестонского института Борис Кнорре:
Возвращаемся к истокам
Вернёмся к айдентике Рязани. Графические материалы, которые могут оказаться на чём угодно: вспомните безумное количество полиграфии, разбросанной всюду после больших общегородских праздников. Надо ли говорить, что наклейки и проспекты с крестами будут приклеены на самые разные плоскости от мусорной урны до ноутбуков. Как быть с таким форматом размещения? В двоякости трактовки применимости нам помогает разобраться религиовед, кандидат философских наук, доцент НИУ ВШЭ, доцент Высшей школы европейских культур РГГУ, участник проекта Кестонского института Борис Кнорре:
Церковь — это институт, который в определённом смысле, стремится тотально поглотить всё социальное пространство. Православие – вещественная религия, придающая серьёзное значение символам; ей свойственна своеобразная маркировка пространства определённой социальной группой.
И это распространённая история для социальных сообществ, стремящихся обозначать своё присутствие или влияние территориально. Это стремление может быть свойственно не только религиозным, но и самым разным сообществам, вплоть до группировок, изображённых в «Слове пацана», где универсамовские ребята рисуют свою эмблему на теплотрассе. Для Церкви важным символом маркировки является крест. Не случайно священники стремятся устанавливать кресты в тех или иных географических точках, в особенности на местах, чуждых религиозным культам, чтобы обозначить присутствие «своего» и вытеснить «чужое».
При этом у церкви во многом очень архаичные представления об обществе: атрибутика важнее, чем этика и этические вещи. Это же не протестантизм. Вместе с этим самоидентификация православных верующих стала более поляризованной, а напряжение между православными и секулярными гражданами нарастает: закрытость, нетерпимость многих православных – их защита.
И это распространённая история для социальных сообществ, стремящихся обозначать своё присутствие или влияние территориально. Это стремление может быть свойственно не только религиозным, но и самым разным сообществам, вплоть до группировок, изображённых в «Слове пацана», где универсамовские ребята рисуют свою эмблему на теплотрассе. Для Церкви важным символом маркировки является крест. Не случайно священники стремятся устанавливать кресты в тех или иных географических точках, в особенности на местах, чуждых религиозным культам, чтобы обозначить присутствие «своего» и вытеснить «чужое».
При этом у церкви во многом очень архаичные представления об обществе: атрибутика важнее, чем этика и этические вещи. Это же не протестантизм. Вместе с этим самоидентификация православных верующих стала более поляризованной, а напряжение между православными и секулярными гражданами нарастает: закрытость, нетерпимость многих православных – их защита.
“
Церковь — это институт, который в определённом смысле, стремится тотально поглотить всё социальное пространство. Православие – вещественная религия, придающая серьёзное значение символам; ей свойственна своеобразная маркировка пространства определённой социальной группой.
И это распространённая история для социальных сообществ, стремящихся обозначать своё присутствие или влияние территориально. Это стремление может быть свойственно не только религиозным, но и самым разным сообществам, вплоть до группировок, изображённых в «Слове пацана», где универсамовские ребята рисуют свою эмблему на теплотрассе. Для Церкви важным символом маркировки является крест. Не случайно священники стремятся устанавливать кресты в тех или иных географических точках, в особенности на местах, чуждых религиозным культам, чтобы обозначить присутствие «своего» и вытеснить «чужое».
При этом у церкви во многом очень архаичные представления об обществе: атрибутика важнее, чем этика и этические вещи. Это же не протестантизм. Вместе с этим самоидентификация православных верующих стала более поляризованной, а напряжение между православными и секулярными гражданами нарастает: закрытость, нетерпимость многих православных – их защита.
И это распространённая история для социальных сообществ, стремящихся обозначать своё присутствие или влияние территориально. Это стремление может быть свойственно не только религиозным, но и самым разным сообществам, вплоть до группировок, изображённых в «Слове пацана», где универсамовские ребята рисуют свою эмблему на теплотрассе. Для Церкви важным символом маркировки является крест. Не случайно священники стремятся устанавливать кресты в тех или иных географических точках, в особенности на местах, чуждых религиозным культам, чтобы обозначить присутствие «своего» и вытеснить «чужое».
При этом у церкви во многом очень архаичные представления об обществе: атрибутика важнее, чем этика и этические вещи. Это же не протестантизм. Вместе с этим самоидентификация православных верующих стала более поляризованной, а напряжение между православными и секулярными гражданами нарастает: закрытость, нетерпимость многих православных – их защита.
Движение “Против крестосноса”
«Крестопад», насколько мы смогли узнать из СМИ и материалов - ситуация, при которой крест исчезает, упрощается или не наносится вовсе. «Против крестосноса» — неофициальное движение, отслеживающее эти ситуации и предпринимающее попытки исправить.
Как выглядит кампания по возвращению символов на места? Делаются публикации о месте размещения или изображения, на носителе дорисовывается крест, параллельно на авторов публикаций и работ обрушивается волна хейта вперемешку с угрозами о расправе, часто в такой коммуникации нет места деликатности, вере и диалогу.
Реакция участников движения «Против крестосноса» укладывается в нарратив, озвученный Борисом Кнорре. Комплиментарность, терпимость, приобщение и прощение почти наверняка сработали бы лучше, чем сотни угроз.
Религия и искусство — постоянно соприкасающиеся миры. В равной степени важные для общества, они заходят на территорию друг друга столько, сколько существуют и имеют огромную общую базу. Системы ценностей могут перекликаться, но полностью интегрироваться друг в друга попросту не смогут. Если вы в новостной повестке, то могли заметить: церковь в плане дизайна, искусства и архитектуры часто выступает неким цензором, давая оценку не только эстетике, но и правильности суждений, форматов использования.
Рассмотрим несколько известных кейсов:
«Крестопад», насколько мы смогли узнать из СМИ и материалов - ситуация, при которой крест исчезает, упрощается или не наносится вовсе. «Против крестосноса» — неофициальное движение, отслеживающее эти ситуации и предпринимающее попытки исправить.
Как выглядит кампания по возвращению символов на места? Делаются публикации о месте размещения или изображения, на носителе дорисовывается крест, параллельно на авторов публикаций и работ обрушивается волна хейта вперемешку с угрозами о расправе, часто в такой коммуникации нет места деликатности, вере и диалогу.
Реакция участников движения «Против крестосноса» укладывается в нарратив, озвученный Борисом Кнорре. Комплиментарность, терпимость, приобщение и прощение почти наверняка сработали бы лучше, чем сотни угроз.
Религия и искусство — постоянно соприкасающиеся миры. В равной степени важные для общества, они заходят на территорию друг друга столько, сколько существуют и имеют огромную общую базу. Системы ценностей могут перекликаться, но полностью интегрироваться друг в друга попросту не смогут. Если вы в новостной повестке, то могли заметить: церковь в плане дизайна, искусства и архитектуры часто выступает неким цензором, давая оценку не только эстетике, но и правильности суждений, форматов использования.
Рассмотрим несколько известных кейсов:
Реновация логотипа СПбГУ
В адаптированной под современные задачи версии лого отсутствует градиент, все линии широкие и хорошо читаемые, логотип выглядит целостным в самом разном размере, добавлена дата основания СПбГУ - 1724 год, кресты на коронах заменили на круги по аналогии со звёздами кремля. После кампании движения «Против крестосноса», крест вернулся на центральную корону. Также крест исчезал и с герба на сайте кремля.
Новгород и айдентика с памятником «Тысячелетие»
В основе символа — памятник «Тысячелетие России», сверху он обрамлён ветвью дерева, которое олицетворяет природные ресурсы, а микросхема означает развитие высоких технологий. Выбор логотипа проходил в форме голосования. В рамках работы над созданием айдентики после утверждения основного концепта исчез образ России, а кресты заменили на круги. Результат не одобрили горожане: они голосовали за определённый вид, а его изменили. Впоследствии в памятник вернули все важные образы.
Чемпионат «Московские мастера»
Соревнования, где участники должны продемонстрировать свои навыки на практике. На одном из макетов изображён храм, кресты которого заменили также на круги. По всей видимости, так как чемпионат временный, то всю айдентику переделывать не стали, а просто не использовали такие изображения, кое-где они всё же мелькают и остаются в инфополе.
Опираясь на контекст, мы можем предположить, что доказывая традиционность того или иного символа, использованного в айдентике, современные авторы смогут договориться с верующими. Однако вряд ли это применимо к радикальной борьбе за символы, где, как уже упоминал один из наших спикеров, важна не этика, а сами по себе символы и их присутствие в неизменном виде.
“
При соприкосновении мира религии и дизайна мы можем и должны переосмыслять все, чтобы корректно использовать, поэтому и важно разделять контексты, понимать, для чего и кого это сообщение существует. Если это карточка с днём студента, то, наверное, не стоит обижаться, что находящийся там храм имеет какие-то разумные несоответствия. Если это поздравительная открытка со Святой Пасхой и там что-то нарушено — нужно автору задать вопросы. Точно так же как людям, которые 9 Мая использовали фотографии немецких штурмовиков в качестве советских самолётов, как те, что крепят георгиевскую ленту на радиатор Mercedes-Benz.
Мне на самом деле очень нравится, что это становится предметом дискуссии.
Потому что в последнее время люди, не обсуждая, начинают хейтить, создавать какие-то конфликты, разжигать ненависть друг к другу. Хотя на самом деле об этом можно и нужно говорить, образовывать друг друга. Тогда одни будут более трепетно относиться к тому, что дорого для других, вторые — терпимее по отношению к невежеству дизайнеров, которые не знают, сколько перекладин у православного креста. Мы нормальное общество, должны уважать друг друга и можем наладить эти мостики.
Мне на самом деле очень нравится, что это становится предметом дискуссии.
Потому что в последнее время люди, не обсуждая, начинают хейтить, создавать какие-то конфликты, разжигать ненависть друг к другу. Хотя на самом деле об этом можно и нужно говорить, образовывать друг друга. Тогда одни будут более трепетно относиться к тому, что дорого для других, вторые — терпимее по отношению к невежеству дизайнеров, которые не знают, сколько перекладин у православного креста. Мы нормальное общество, должны уважать друг друга и можем наладить эти мостики.
Символ возвращается или появляется, кампания сворачивается, но, разумеется, остаётся в истории, а при необходимости вновь возникает в инфополе. Мы признаём двойственность. В некоторых ситуациях это и впрямь воспринимается как недосмотр — отсутствие попытки разобраться и создать продукт, не соответствующий или истории, или здравому смыслу.
Именно поэтому при разработке крайне важно обращаться к истории, библиотекам, людям. Ответы могут быть на поверхности, а конфронтация — излишней.
Именно поэтому при разработке крайне важно обращаться к истории, библиотекам, людям. Ответы могут быть на поверхности, а конфронтация — излишней.
Как связаны образование, уважение и городская айдентика
Брендинг территорий в современном стиле с важными элементами, который создаёт медийная команда, позитивно влияет на имидж локации: о ней узнают, это туристический поток, гордость за родные города.
Но крайне важно сделать всё «хорошо». Это не волшебство, а ответственность за каждое действие. Хотим показать на примере работы над сквером в честь духовной покровительницы города Екатерины Александрийской за авторством бюро «Плотинка».
Но крайне важно сделать всё «хорошо». Это не волшебство, а ответственность за каждое действие. Хотим показать на примере работы над сквером в честь духовной покровительницы города Екатерины Александрийской за авторством бюро «Плотинка».
- Илья Полянскихсооснователь бюро «Плотинка»
Это важный для нас проект. Когда шли переговоры, я был во Владивостоке и увидел картину «Святая Катерина» Карло Дольче из собраний Государственного Эрмитажа. 1680 год. Невероятно вдохновился и понял, что это знак и нужно делать.
Мы с коллегами спроектировали светский, очень тонкий и красивый проект, провели огромную работу по поиску и обработке информации, её переосмыслению.
Мы с коллегами спроектировали светский, очень тонкий и красивый проект, провели огромную работу по поиску и обработке информации, её переосмыслению.
Сквер — место в центре города, рядом с набережной Исети. Изменения здесь очень нужны: 3 сгоревших деревянных дома, старинная усадьба старообрядцев, библиотека, где занимаются семинаристы.
Мы поработали в концепции соучаствующего проектирования совместно со студентами. Продумали преображение пространства и заложили массу библейских отсылок. Нам удалось выделить из шумного центра тихую и спокойную прогулочную ось города, совместить запрос заказчика на модное локальное пространство с многогранной историей места и Екатеринбурга в целом.
Нам было крайне важно создать проект сада, который не будет прятаться «за забором», хотели, чтобы сквер стал пространством для всех. Город меняется. И мы делаем это все вместе, объединяя науку, студенчество, историю и религию.
Мы поработали в концепции соучаствующего проектирования совместно со студентами. Продумали преображение пространства и заложили массу библейских отсылок. Нам удалось выделить из шумного центра тихую и спокойную прогулочную ось города, совместить запрос заказчика на модное локальное пространство с многогранной историей места и Екатеринбурга в целом.
Нам было крайне важно создать проект сада, который не будет прятаться «за забором», хотели, чтобы сквер стал пространством для всех. Город меняется. И мы делаем это все вместе, объединяя науку, студенчество, историю и религию.
Сквер — место в центре города, рядом с набережной Исети. Изменения здесь очень нужны: 3 сгоревших деревянных дома, старинная усадьба старообрядцев, библиотека, где занимаются семинаристы.
Мы поработали в концепции соучаствующего проектирования совместно со студентами. Продумали преображение пространства и заложили массу библейских отсылок. Нам удалось выделить из шумного центра тихую и спокойную прогулочную ось города, совместить запрос заказчика на модное локальное пространство с многогранной историей места и Екатеринбурга в целом.
Нам было крайне важно создать проект сада, который не будет прятаться «за забором», хотели, чтобы сквер стал пространством для всех. Город меняется. И мы делаем это все вместе, объединяя науку, студенчество, историю и религию.
Мы поработали в концепции соучаствующего проектирования совместно со студентами. Продумали преображение пространства и заложили массу библейских отсылок. Нам удалось выделить из шумного центра тихую и спокойную прогулочную ось города, совместить запрос заказчика на модное локальное пространство с многогранной историей места и Екатеринбурга в целом.
Нам было крайне важно создать проект сада, который не будет прятаться «за забором», хотели, чтобы сквер стал пространством для всех. Город меняется. И мы делаем это все вместе, объединяя науку, студенчество, историю и религию.
Несмотря на то, что проект светский, каждая его деталь напитана духовными символами. Увидев их красоту и то, как они вплетаются в окружающее, можно совсем иначе взглянуть на соседство религии и современного искусства. Выбранные растения в саду — библейские, также здесь появится оранжерея с лилиями — одним из религиозных символов. В саду источник с водопадом — вода орошает сад, её можно набрать и взять с собой.
Важная отсылка — голубятня. Екатерина жила в Александрии, город славился разведением этих птиц. Трапезная «Голубка» поддержит концепт. Название гастрономического проекта — женское, нежное, символичное: голубка кормила Екатерину в заключении.
Сохраняется краснокирпичный брандмауэр XIX века красивой красноуфимской кладки. Здесь разместят скульптуру святой Екатерины, можно будет поставить свечку, помолиться и уединиться.
Сквер будет возведен через 2 года, но уже сейчас вокруг этого места появляются арт-объекты.
Важная отсылка — голубятня. Екатерина жила в Александрии, город славился разведением этих птиц. Трапезная «Голубка» поддержит концепт. Название гастрономического проекта — женское, нежное, символичное: голубка кормила Екатерину в заключении.
Сохраняется краснокирпичный брандмауэр XIX века красивой красноуфимской кладки. Здесь разместят скульптуру святой Екатерины, можно будет поставить свечку, помолиться и уединиться.
Сквер будет возведен через 2 года, но уже сейчас вокруг этого места появляются арт-объекты.
Нам видится, что именно таким должно быть сотрудничество: соучаствующее проектирование, совместные поиски смыслов, вовлечение, взаимная ответственность, доверие к профессионалам и экспертам с обеих сторон.
Автор статьи - Ксения Юровская
Редактор проекта "Новый Русский // Культурный код"
Редактор проекта "Новый Русский // Культурный код"